Пространство (контекст) мифа

Отдельные мифы, выражая самих себя в особом языке, «живут» в определенных контекстах. 

Данные контексты условно можно назвать национальной мифологией.  Отдельные политические мифы вплетены в тело общенационального политического мифа и не в состоянии существовать автономно.

В любом государстве можно обнаружить свою национальную мифологию. Она выполняет определенные функции, ключевой из которых является консолидация политической нации. Поскольку политическая нация является искусственным конструктом, она требует мифологии для собственной легитимации.

Национальная мифология как правило исторична, она апеллирует к предыдущему опыту и интерпретирует исторические события в целях обоснования своей геополитической правосубъектности.

Как правило, национальная мифология предполагает наличие главного (базового) национального мифа, определяющего общенациональный мифологический дискурс, который и создает необходимый контекст для других (вторичных) политических мифов.

Так, в России базовым национальным мифом является миф о Великой Отечественной Войне, а национальным  мифологическим дискурсом – общенациональная борьба с внешней агрессией. Отдельными мифами при этом являются Невская битва, Куликовская битва, Освобождение Москвы от литовско-польской интервенции, Полтавская битва, Бородино и война 1812 года.

Благодаря данному дискурсу национальная мифология фактически любое событие стремится истолковать как борьбу с внешней агрессией. На сегодняшний день это выражается в мифе о противостоянии Запада (США) и России. Важно отметить, что всеобщность (всенародность) борьбы является сущностным признаком российского мифологического дискурса.

В Украине  базовым национальным мифом является обретение политической независимости, а общенациональным мифологическим дискурсом – тема борьбы за обретение данной независимости и создание собственной национальной государственности. Миф акцентирует внимание на казацких восстаниях, истории УНР, деятельность УПА и т.д. Героями национального мифа являются исторические личности, которые более всего отвечают запросам мифа на борцов за независимость Украины – Хмельницкий, Мазепа, Шевченко, Петлюра, Бандера.

Тема борьбы во имя каких-либо благих идеалов характерна для национальной мифологии и других стран, во Франции, например, общим мифологическим дискурсом является тема освобождения нации, ключевым событием – Великая Французская Революция.  Национальные символы современной Франции – Марианна (образ Франции в женском обличье, атрибутом Марианны является  фригийский колпак – символ освобожденного раба, она же изображена на картине Делакруа «Свобода на баррикадах»),  гимн «Марсельеза», национальный девиз «Свобода, равенство и братство» – все это образы Революции.

Недавно возникшие национальные мифологии крайне неустойчивы. Ярким примером является национальная мифология Белоруссии.  Вскоре после провозглашения независимости в 1991 году Белоруссия начала формировать национальный миф об обретении некогда утраченной национальной государственности (имелась ввиду государственность Литовской Руси), с прославлением дня обретения национальной независимости. Впоследствии с установлением режима Лукашенко национальный миф Белоруссии был изменен. Была воспринята тема советской и российской мифологии о борьбе с внешней агрессией. Базовым мифологическим событием становится Победа в Великой Отечественной Войне и вклад Белоруссии, выраженный в мощном партизанском движении.

Символически смена мифологического дискурса была выражена в изменении флага и герба: герб, использующий мотивы русско-литовского герба «Погоня», был заменен незначительно модернизированным гербом БССР, бело-красно-белый флаг был заменен на флаг БССР, лишенный серпа и молота. Интересным является изменение базового мифологического события. День Независимости не изменил своего наименования, однако изменилось содержание: обретение независимости теперь трактуется не как обретение национальной государственности (26 декабря 1996 г.), а как обретение независимости от фашистских агрессоров (3 июля 1944 г.). Такие изменения связи означаемого и означающего типичны для мифологического дискурса.

Хоругвь Великого княжества Литовского XV в.

Герб и флаг Беларуси с 1991 по 1996

Интересно то, что данный по-сути идеологический вопрос решался в рамках референдума 1996 года. Впрочем результаты этого референдума неоднократно подвергались критике со стороны международного сообщества.

Флаг и Герб БССР

Современный герб и флаг Беларуси

Остановимся более подробно на характеристике российской национальной мифологии.

Российская национальная мифология является преемницей советской мифологии.

Советскую мифологию можно условно разделить на два этапа.

Первый этап начался непосредственно после революции. Мифология молодого советского государства определялась темами обретения всенародной свободы (освобождение трудящихся) и строительства справедливого общества в духе классового марксистско-ленинского подхода. Базовым мифологическим событием становится День октябрьской революции. Тема освобождения дополнялась идеей мировой революции и международной солидарности трудящихся, то есть идеей всемирного революционного процесса. В рамках данного мифологического дискурса гимном РСФСР и впоследствии СССР становится Интернационал.

В рамках «ленинского плана монументальной пропаганды» начинают создаваться памятники выдающимся революционерам.

Москве был даже поставлен памятник Робеспьеру, который, впрочем, разрушился спустя три дня после открытия.

Памятник Робеспьеру в Москве

 Этот факт является  достаточно символичным, потому что миф о революционном освобождении мирового пролетариата в качестве базового мифа не смог стать долговечным в условиях набирающего силу тоталитаризма.

На смену мифу о всеобщем освобождении трудящихся приходит миф о войне с внешним врагом.

Исторически смена общенациональной мифологии совпадает с переходом от доктрин всемирной революции к доктрине о строительстве социализма в отдельно взятой стране. В этом смысле долгожителем выглядит Интернационал, который являлся гимном СССР вплоть до 1944 года.

Примерно с середины 20-х годов все сильнее начинает звучать тема противостояния Советского Союза и внешнего (капиталистического) мира. Главным событием по-прежнему остается Октябрьская революция, однако теперь она наполняется другим смыслом: демонстрация преимущества советского строя перед капиталистической системой, в том числе военного превосходства. В день празднования годовщины Октябрьской революции проводится военный парад.

Окончательно советская мифология о противостоянии с внешним агрессором оформляется в период холодной войны. Характерным для этого периода является возникновение мифологемы «советский народ», представляющий собой вариант политической нации и выполняющий функцию консолидации населения в борьбе с внешним и внутренним врагом.

С крушением Советского Союза Россия подхватывает мифологический дискурс о внешнем противостоянии.

В постсоветской России в виду отсутствия альтернатив в качестве мифообразующего события начинает оформляться Победа в Великой Отечественной Войне, которая в советском мифологической пространстве носила вторичное значение по отношению к Октябрьской революции.

Можно назвать основные мифообразующие смыслы Победы в ВОВ:

• Победа означает наиболее успешный опыт борьбы с внешним агрессором;
• Победа – означает славу и превосходство русского оружия;
• Победа – ознаменовала не только победа над внешним агрессором, но и установление геополитического превосходства;
• Победа – исключительная заслуга советского народа, подчеркивающая исключительность России;
• блеск Победы оправдывает кровь, ужас и бессмысленные жертвы войны.

Парад, проводимый на Красной площади реализация названных смыслов, он призван продемонстрировать преемственность героизма советских воинов и подчеркнуть готовность к новым битвам во славу русского оружия. Новыми смыслами начинают наполняться символы Победы в ВОВ, например такие, как Георгиевская ленточка из знака индивидуальной памяти о Победе превратилась в боевые знамена и нарукавные нашивки на обмундировании сепаратистов Донбасса.

Таким образом, Победа в ВОВ приобретает милитаристский оттенок, апеллирует к военной мощи и отодвигает на второй план иные возможные смыслы данного события, такие как радость наступления мира, память жертв войны (с точки зрения человечества в целом, а не только героических  смертей советских воинов), недопущение повторения войны и т.д.

Миф о ВОВ не оформился окончательно, сегодня мы являемся свидетелями продолжающегося процесса мифологизации Победы в ВОВ и истории ВОВ в целом.

Таков в общих чертах базовый национальный миф в России.

На сегодняшний день жизнь  общенационального мифологического дискурса  питает миф о противостоянии Запада и России.  Данный миф использует структуру базовой мифологии: есть Запад, который является агрессором и Россия, которая вынуждена противостоять данной агрессии. С точки зрения данного мифа все события, происходящие в политическом пространстве трактуются в данном дискурсе.

Майдан 2014 года, как любая революция с антибюрократическим и демократическими лозунгами, в этом смысле трактуется исключительно как спровоцированная Западом, а именно США, попытка подорвать мощь России. Несмотря на явную противоречивость данного суждения, оно неоднократно было озвучено с высокой трибуны.

Применение международного принуждения (санкций) по отношении к России, которое связано с нарушением территориальной целостности Украины после аннексии Крыма и поддержки Россией сепаратистов Донбасса, в российской политическом пространстве также расцениваются как агрессия Запада. Несмотря на то, что указанные меры введены фактически единодушно и основаны на заключениях экспертов и резолюциях ООН, в которых приводится детальное обоснование этого непростого для мирового сообщества решения, руководство России упорно заявляет о том, что данные санкции были бы введены Западом в любом случае, то есть в рамках агрессивных стремлений Запада нанести ущерб России.

Такие суждения делаются исключительно в рамках национального мифа: мифу безразличны противоречия и истина как таковая.

Особенностью российского национального мифа, отличающей ее от советского предшественника, является наличие в данном мифе цивилизационного аспекта.

Дело в том, что в отличие от советского мифа, основанного на марксистской историософии, предполагающей линейное историческое движение к коммунизму, новый цивилизационный дискурс постулирует уникальность цивилизационного пути России, а за одно и уникальность ее исторической миссии. В советском мифе цивилизационный аспект был второстепенен и предназначался в большей степени для того, чтобы подчеркнуть различия капиталистической системы и советского строя, акцентируя внимание на пороках капитализма. То есть советский миф не был антизападническим в своей основе, рассматривая и капитализм и социализм в качестве продуктов одного цивилизационного пространства в рамках одного общего для всех типов обществ исторического процесса.

Цивилизационный аспект российской мифологии необходим для того, чтобы артикулировать различия между внешним врагом и Россией. Для демонстрации различий выбираются и трансформируются наиболее одиозные сюжеты: например, права сексуальных меньшинств, ювенальная юстиция и т.д. Фактически вся западная  культура (несмотря на то, что основным врагом является США, здесь как правило подразумевается, именно европейская культура) редуцируется к мифологическим сюжетам, призванными подчеркнуть упадочность культуры, развращенность европейского человека, разрыв с консервативными ценностями, такими как религия, семья, патриархалость и т.д.

С другой стороны миф создает цивилизационный образ России, который необходим для противопоставления Западу.

При этом полностью игнорируется факт формирования и развития русской культуры в русле европейской традиции. Кроме того, делая упор на традиционных ценностях и морали, миф полностью игнорирует объективные данные, основанные на сравнительном анализе статистики об уровне преступности, в том числе  о проценте преступлений против половой свободы и неприкосновенности, количестве абортов, количестве заключенных  и т.д.

Таким образом,  с точки зрения цивилизационного измерения мифа, противостоят не просто два государства или два социально-экономических строя, а две непохожих друг на друга цивилизации. В таком дискурсе роль Запада сводится к тому, чтобы навязать России свои «аморальные» цивилизационные ценности, и тем самым лишить Россию собственной культурной основы и самобытности.

Именно цивилизационное измерение предоставляет мифу право заявлять о геноциде русскоязычного населения украинской армией в Донбассе, которая с точки зрения мифа является носителем и транслятором античеловечных  «западных ценностей».

Еще одним аспектом мифа о противостоянии является тема нарастающей мощи России, которая на языке мифа выражается лаконично «Россия встает с колен». Именно этот мифологический факт является главным стимулом для «внешнего врага» усилить свою активность в деле уничтожения России. При этом мифу безразлично в чем именно должно проявляться «вставание с колен», что социально-экономические показатели говорят скорее об обратном.

Для того, чтобы противостоять внешним и внутренним угрозам, России необходимо сильное государства и сильная власть. При этом сила государства измеряется военной мощью: количеством баллистических ракет, танков и т.д., но никак не экономической мощью, силой человеческого капитала или иными более рациональными показателями. И как следствие проявлением государственной мощи является милитаризм государства (запуск ракет, учения, полеты стратегической авиации и т.д.), но не повышение уровня жизни или развитие промышленности. Национальный миф, который базируется на борьбе с внешним врагом предполагает также режим единоличного правления и централизации. Именно такой режим лучше всего соответствует условиям военного противостояния. Миф на определенном этапе начинает отождествлять само государство и национального лидера.

Сказанное в целом характеризует основные механизмы работы национальной российской мифологии.

Миф об украинском кризисе является производным (вторичным) мифом по отношению базовому национальному мифу.

События на Украине с точки зрения данного мифа являются частью борьбы, которая ведется Западом против России. В контексте мифа Украина не является самостоятельным политическим субъектом, а лишь объектом геополитического обладания.

Соответственно у Украины отсутствует самостоятельный интерес. Будучи марионетками в руках Запада украинская власть с точки зрения мифа начала геноцид русскоязычного населения, реализуя западный план подрыва мощи и уничтожения России. С точки зрения мифа Россия противостоит не Украине, а Западу, а точнее США, как эпицентру зла на планете. Любые действия украинцев расцениваются как действия несамостоятельных апологетов абсолютного зла. При этом, миф не интересует тот факт, что в процессе такого «противостояния» гибнут именно россияне и украинцы, но никак не граждане западных государств. Следует также обратить внимание на то, что и действия и заявления государств ЕС как правило расцениваются в мифе в качестве несамостоятельных, продиктованных «из-за океана». На языке мифа роль США в этом процессе обозначается как роль «кураторов», «хозяев», «заказчиков» и т.д.

Текст мифа об украинском кризисе начинается с возникновения угрозы русскоязычному населению со стороны новой украинской власти и США, как ее куратора. Эта угроза обеспечивает оправданий для всех действий России: и аннексию Крыма и помощь боевикам Донбасса.