Непременным атрибутом запорожского казака, помимо «шаблюки» (сабли) и «ратыща» (пики), была также «люлька» (трубка). Народные «парсуны» (портреты) казаков всегда изображают их с трубкой: на коне ль в походе, или сидя с кобзой – а люлька всегда в зубах. В известной украинской народной песне «Ой, на горі женці жнуть» гетману Петру Сагайдачному даже приписывают такие слова:

«Мені з жінкою не возиться,
А тютюн та люлька
Козаку в дорозi знадобиться…»

Особенную любовь к трубке и табачному зелью сечевиков отмечают все современники и историки Запорожского Коша. Вот, например, как это описывает Яворницкий:

«В свободное от походов время запорожские козаки любили, лежа на животах, побалагурить, послушать рассказы других, держа при этом в зубах коротенькие люлечки, так называемые «носогрийки» или люльки-буруньки, и попыхивая из них дымком. Люлька для козака первое дело: запорожец принесет на Великдень пасху из церкви, поставит ее на стол, а сам скорей за трубку: «А, ну-ка, синки, берiться за люльки, нехай паска постоє, а поросяти кат не візьме», - шутливо говорят о запорожских козаках их потомки. Люлька для запорожца – родная сестра, дорогая подруга его: он как сел на коня, зараз же запалил люльку да так верст шесть, а то и больше все смалит и смалит и изо рта ее не выпускает…» (см. Яворницкий Д.И. История запорожских козаков, К.-1990, т.1, с.237).

Короткая казачья люлька-«бурулька» или, правильней, «бурунька» (от татарского слова burun – нос), что, фактически, то же самое, что и «носогрейка» – вещь непростая. Много их сохранилось по музеям и частным коллекциям запорожских древностей, что позволяет восстановить их исторический облик. Любой заядлый курильщик скажет, что букет табака значительно меняется в зависимости от того, из какой породы вырезана трубка. Украинские поселяне издавна вырезали себе люльки только из особых пород деревьев – прежде всего из вишни, а также из груши, липы и вереса. По народным поверьям, ни в коем случае нельзя было резать люльки из осины – проклятого дерева, на котором Иуда повесился. Нельзя было резать трубки из дуба – дерева, священного для всех славян. Практически не резали трубки из хвойных пород – сосны и ели, поскольку их смолистый запах напрочь заглушал аромат самого табака. Однако люлька запорожская, как видно из сохранившихся экземпляров, в старину была вовсе не цельнодеревянной – а представляла собой довольно сложную конструкцию, значительно отличающуюся от современных сувенирных образцов.

«Чашка» трубки чаще всего лепилась из глины и обжигалась на огне, однако сохранилось много образцов «чашек», выточенных из вулканического туфа или других, преимущественно мягких горных пород. По внешнему ободу «чашки» нередко наносились сакральные узоры – т.н. «карбы», имевшие также место на кобзах-бандурах, тростях-насеках и посохах-костурах. И уже только в саму чашу трубки вставлялась «втулка», выточенная из дерева (вишни, липы или груши). «Чубук» изготавливался также нередко деревянным, из клена. Но чаще всего материалом для чубука служил полый внутри «очерет» (тростник), коим заросли на сотни верст днепровские плавни. Такие чубуки практически никогда не чистили – и когда в чубуке накапливались смолы, его попросту выбрасывали, меняя на новый, благо материал для него всегда был под рукой.

А вот что пишут исследователи про курительные трубки из другого региона Украины:
«Трубки как объект народного искусства сохраняются еще до сих пор на Гуцульщине, там они изготавливаются из мосяжной и мельхиоровой бляхи, изредка встречаются и отлитые люльки. Интересным образцом является трубка-«путиловка», которая изготавливается в селе Путили Черновецкого уезда. Место соединения крышки с трубкой иногда украшено плоским гребнем или венчиком. Венчики обычно заканчиваются головкой птицы или коника. Крышки трубки также бывают с украшением, сделанным из узенького пояска бляхи «кучерями», изготовленными очень мастерски…» (см. Воропай О. Обычаи нашего народа: Этнографический очерк (укр.). – К. – 2005г., с. 489).

Помимо самой люльки, сечевики с особыми чувствами относились и к другим трубочным атрибутам – т.н. «причиндальям». К ним, прежде всего, относились кисеты-«капшуки» для хранения табака, нередко искусно вышитые матерями или нареченными казаков, а также стальные «кресала» для добывания огня, часто выкованные в форме стилизованных животных – волков, коней, птиц и змей. А некоторым «причиндальям» запорожцы, только с им присущим чувством юмора, дали весьма колоритные названия – «затычка» (чтоб забивать табак в трубку) и «протычка» (чтоб прочищать ее); они изготавливались из металла, а в старину из кости или рога, и также богато украшались орнаментом. Люльку и сопутствующие ей «причиндальи» запорожец носил чаще всего или в своем широченном поясе, используя его вместо карманов, или в накладном мешке-«гамане», крепившемся также к поясу, или прятал за отворот своей знаменитой смушковой шапки-«бирки».

Помимо трубки как предмета личного обихода запорожцы знали и трубки как предмет ритуальный, использующийся для коллективных действий:
«У запорожцев кроме того, что каждый козак имел у себя люльку, а то была еще «обчеська» люлька, очень больших размеров, обсаженная монистами, дорогими камнями, разными бляхами,, иногда исписанная надписями вроде «козацька люлька – добра думка»; и с такой люльки потягивало целое общество или собрание, когда обдумывало какое-нибудь предприятие или замышляло против кого-нибудь поход…» (см. Яворницкий, там же).

Упомянутые историком большие размеры «обчеськой» люльки относятся прежде всего не столько к чашке трубки, сколько к длине самого чубука – такие трубки с длинными чубуками были еще в ходу у черноморцев, где и были запечатлены уже в 19в. на фотографиях и рисунках исследователей кубанской казачьей старины.

Курение трубки на Украине в среде казачества стало считаться чуть ли не символом молодечества, а «добра люлька» была поставлена в один ряд наравне с «ясной зброей» - «белым», или, как говорят ныне, холодным оружием. Знаменитый гоголевский Тарас Бульба погиб лишь потому, что не захотел, чтоб его люлька врагу досталась. Однако наряду с курением трубки использовали и нюханье табака:
« Люльки, однако, не исключали и употребление нюхательных рожков: нюхари были преимущественно старые деды, которые, избегая слишком большой затраты времени около люльки, предпочитали ей рожок с табаком: “Поки її наложеш, поки її запалиш, поки її накриєш та поки її насмокчешся, єретичої душі, а то смикдьорг! Утер носа та й готов!..” А некоторые употребляли и то, и другое: “Люлька душу услаждає, а ріжок мозок прочищає”…» (см. Яворницкий, там же).

«Курии» и «нюхари» порой нередко добродушно насмехались друг над другом. Главным поводом для насмешек над «нюхарями» была неопрятность последних – на одежде часто бывали видны остатки нюхательного табака. Однако «нюхари», например, Старобельского уезда весело отвечали, что кто нюхает и не утирается – тот и не грешит вовсе: с него смеются люди и осуждают его, а тем самым берут его грех на себя. А в Белгородском уезде рассказывали легенду, что на нюханье табака благословила сама Пресвятая Богородица, с помощью нюхательного табака избавившаяся от головной боли.

Наиболее полное собрание легенд и преданий о происхождении табака и курения мы находим у известного украинского этнографа конца 19в. Георгия Булашева. Согласно этим народным преданиям, украинский народ видел в курении происки бесовщины, как, например, рассказывали селяне Черниговского уезда:
«…когда Бог разгневался на чертей и начал их скидывать с неба, то один черт летел-летел да и напоролся… на суховерхий дуб. Висел черт на нем до тех пор, пока начала с него труха сыпаться. Стала падать труха на землю, а из той трухи начала расти табачная рассада. Люди стали ее брать там, курить и нюхать, а потом и у себя на огородах развели» (см. Мифы Украины. По книге Георгия Булашева «Украинский народ в своих легендах, религиозных взглядах и верованиях» (укр). – К. – 2003г., с.286).

В других легендах также рассказывается о «нечистом» происхождении табака – например, в Александровском уезде считали, что начало курения связано с началом распития водки и происходит от того пустынника, которого искусил на это бес; в других же местах считали, что черти заманили селянина, идущего в церковь, в лес, подарили ему трубку и научили курить. Бытовало также мнение, что табак вырос из тела той блудницы, которая сняла Предтече голову.
А в легенде из Чигиринского уезда рассказывается, как черти, дабы отвлечь монаха от молитвы, стали его искушать, подпалив растущий рядом дуб. Монах молитвой застиг и обездвижил черта в самом дубе – дуб рос-рос и раздавил черта: вот из этой бесовской крови, пролившейся на землю, и вырос табак (см. Мифы Украины, с.286-291).

Табак на Украине издавна назывался словом «тютюн», заимствованным напрямую из турецкого языка (tutun - табак). От турков же, видимо, казаки позаимствовали и сам обычай курить трубки, поскольку турки держали в своих руках всю средиземноморскую торговлю в 16-17вв. – сами же османы, скорей всего, очень быстро переняли привычку курить трубку непосредственно у испанцев; тем более, что само курение различных, в том числе и наркотических трав для получения «кейфа» (т.е. наслаждения), было издревле присуще мусульманским народам – и вместо гашиша в кальяне появился уже ароматизированный табак, приведший за собой и привычку курения уже собственно трубки.

Однако самым интересным моментом в курении табака является процесс его ароматизации - чтобы отбить неприятный табачный запах, который, по меткому выражению украинских селян «…горло дерет». Для этого существует два основных способа – ферментация табака, употребляющаяся ныне повсеместно как основной способ, и добавление в табак смесей из ароматизированных трав, как, например, в кальяне. Незаслуженно забытый исследователь запорожской казачьей старины Анатолий Пастернак, большой знаток украинской народной медицины, в своих работах пришел к интересным выводам. Оказывается, что в процессе ферментации собранных табачных листьев тот самый махорочный, резкий привкус табака уничтожается, что приводит к улучшению вкусовых качеств табака и табачных смесей. Однако в результате этого процесса также разрушаются и полезные для здоровья вещества – а вот концентрация никотина увеличивается в десятки раз:
«Сеяли табак, который произрастал в наших климатических условиях, а это, преимущественно, махорочные сорта. Применяли технологию приготовления самую простейшую - высушивали листья… А это – яблочная, лимонная, щавелевая кислоты, разные эфирные масла, которых в листьях махорки целых полтора процента. Среди них – кемпферол, кверцетин. Специалисты знают: все эти вещества не только не вредные, они полезные для организма! Например, кемпферол и кверцетин укрепляют сердечные мышцы…» (см. Пастернак А. А тютюн та люлька…/ж. «Наука и общество» (укр.), 1991г., №11, с.76 ).

Из самых известных на Украине махорочных сортов «самосада» сеяли чаще всего такие как «самсон» и «дюбек». Вот в них-то, чтобы отбить махорочный смрад, и добавляли различные душистые травы, обратившись к опыту народных целителей, знахарей-травников. Пастернак среди прочих трав выделяет следующие:
- материнку ( или душицу лекарственную) – в ней содержатся тимол и карвакол, успокаивающие нервную систему, а также терпены, противодействующие болезням желудка;
- любисток – его «молодица» (девушка на выданье) мешала в табак, чтобы «…привязать к себе казака», а также сберечь его в пути; в нем содержатся фурокумарин, псорален, бергаптен, обладающие антисептическим и противоопухолевым действием;
- мяту – ее добавляли не только в курительную смесь, но также и в смеси для нюханья табака; мята содержит вещества, положительно влияющие на тонус, бодрость, рассудительность, спокойствие, оказывающие благотворное воздействие на работу мозга;
- тирлич (или горечавку желтую) – как говорили старики: «…чтоб руки-ноги не выкручивало», т.е. от ревматических болей в суставах;
- падуб – предупреждающий болезни горла, ангину, воспаления десен, укрепляющий эмаль зубов (см. Пастернак, с.77, а также: Иванишин Д.С., Катина З.Ф., Рыбачук И.З., Иванов В.С., Бутенко Л.Т. Лекарственные растения Украины. – К. – 1974г., с.101, 129.

Помимо вышеозначенных растений, обладающих сугубо лекарственным воздействием, в народной среде в курительные смеси добавляли также травы, имеющие сомнительное с точки зрения практической медицины значение, но имевшие большое значение для самих казаков, согласно народным верованиям, в связи с их специфической деятельностью. Считалось, например, что:
- для очищения крови после ранения нужно курить терновые листья и его сушеные цветы;
- для того, чтобы отогнать «черные мысли», курили с табаком сушеную полынь;
- казаки-«могильники», несшие неусыпную «варту» (стражу) на степных могилах-курганах, для улучшения зрения курили высушенную тырсу, т.е. ковыль.

Одной из самых интересных трав, употреблявшихся в курительных смесях, был буркун (или донник желтый), который курили старые рыбаки, находившиеся в силу своего промысла долгое время чуть не по пояс в воде. Сушеные верхушки с листьями и цветами буркуна (донника) содержат в себе в больших количествах вещество кумарин, обладающее противосудорожным воздействием. Однако то же самое вещество, кумарин, угнетает нервную систему и обладает к тому же еще и наркотическим, а точнее, галлюциногенным, эффектом (см. Губергриц А.Я., Соломченко Н.И. Лекарственные растения Донбасса. – Донецк – 1968г., с.71). Запорожские казаки, зная этот побочный эффект, курили табак с примесью буркуна после боя, если сечевик «…не мог забыть вида гибнувшего врага или умирающего побратима» (см. Пастернак, с.77). Интересное подтверждение этому находим и на страницах романа Шолохова «Тихий Дон», когда донской казак Григорий Мелехов, главный герой повествования, чтобы развеять тоску, курил: «…пригоршню смеси: сухой донник и корешки недозрелого самосада – «дюбека» (см. Шолохов М.А. Тихий Дон. – М. – 1980г., т.2, с.153).

Украинские народные верования также донесли до нас предания про некую «чаклун-траву» - т.е. «колдун-траву», порошком из которой запорожцы лечат рубленые, колотые и резаные раны (см. Пастернак, с.77-78 ) В знахарской практике «характерников», этих запорожских чародеев, согласно народным преданиям и различным «Травникам» и «Зелейникам» 16-18вв., употреблялись и другие сказочные растения – например, «разрыв-трава», отмыкающая любые замки и оковы, «одолень-трава», помогающая одолеть любого врага, «цвет папоротника», с помощью которого ищут клады, в большом количестве оставленные сечевиками в своих запорожских угодьях. Народные легенды глухо упоминают про корень той самой «одолень-травы», однако неизвестно, каким именно образом его употребляли. А вот про «чаклун-траву» есть упоминание, что ее именно курили, «…чтобы сабля не брала» (см. Пастернак, с.77) Учитывая многие архаические элементы, сохранившиеся в запорожской среде, и дошедшие чуть ли не до наших дней со времен индоевропейских воинских союзов (например, культ волка-оборотня), можно предположить, что курение (или, точнее, воскуривание) различных трав, содержащих галлюциногенные или стимулирующие вещества, входило и в ритуальную практику сечевиков, как до этого подобное имело место у скандинавских «берсерков», а также в ритуальной практике других народов. Более того, подобная практика подготовки к битве могла иметь место у запорожцев еще и в силу постоянного взаимодействия с мусульманским миром, на протяжении столетий использовавшего психотропные вещества (например, опиум и гашиш) в качестве допинга для своих воинов, например, подобные упоминания существуют про османских янычар. Однако что это было за тайное зелье казаков - история умалчивает. Уж не здесь ли коренится одна из разгадок тайн запорожских «характерников», которых, согласно легендам, «…ни пуля, ни сабля не брала»?

Как бы там ни было, но рецептура приготовления и сами пропорции из трав, добавлявшихся в курительные смеси, до наших дней практически не дожила. Единственным исключением являются сохранившиеся в народе до сих пор рецепты «злого тютюна» (четверть полыни на три четверти табака), и «мишанок», т.е. смесей в равных частях самосада сорта «самсон», мяты и любистка, или в равных частях табака и донника. А вот грешно курить или нет – на то есть следующая украинская легенда: «…Кто курит, но не плюет при этом, тот греха не делает, но кто курит и плюет, тот «пекла» (ада) не избежит - потому что земля всем нам мать: мы все из земли, землей живем и в землю снова пойдем, и того земля не примет, кто на нее плюет…»